Неточные совпадения
Стародум. Надлежало образумиться. Не умел я остеречься от первых движений раздраженного моего любочестия. Горячность не
допустила меня тогда рассудить, что прямо любочестивый
человек ревнует к делам, а не к чинам; что чины нередко выпрашиваются, а истинное почтение необходимо заслуживается; что гораздо честнее быть без вины обойдену, нежели без заслуг пожаловану.
Софья. Кто же остережет
человека, кто не
допустит до того, за что после мучит его совесть?
Разве я не знаю вперед, что мои друзья никогда не
допустят меня до дуэли — не
допустят того, чтобы жизнь государственного
человека, нужного России, подверглась опасности?
Что, не
допускаете, что ли, чтоб из такого народа выходили
люди фантастические?
— Э-эх!
человек недоверчивый! — засмеялся Свидригайлов. — Ведь я сказал, что эти деньги у меня лишние. Ну, а просто, по человечеству, не
допускаете, что ль? Ведь не «вошь» же была она (он ткнул пальцем в тот угол, где была усопшая), как какая-нибудь старушонка процентщица. Ну, согласитесь, ну «Лужину ли, в самом деле, жить и делать мерзости, или ей умирать?». И не помоги я, так ведь «Полечка, например, туда же, по той же дороге пойдет…».
Карандышев. Как зачем? Разве уж вы совсем не
допускаете в
человеке самолюбия?
Паратов. Но и здесь оставаться вам нельзя. Прокатиться с нами по Волге днем — это еще можно
допустить; но кутить всю ночь в трактире, в центре города, с
людьми, известными дурным поведением! Какую пищу вы дадите для разговоров.
Паратов. Нет, я не так выразился;
допускаете ли вы, что
человек, скованный по рукам и по ногам неразрывными цепями, может так увлечься, что забудет все на свете, забудет и гнетущую его действительность, забудет и свои цепи?
Трудно
допустить, что в этом городе может родиться
человек, подобный Достоевскому.
— Революционеров к пушкам не
допускают, даже тех, которые сидят в самой Петропавловской крепости. Тут или какая-то совершенно невероятная случайность или — гадость, вот что! Вы сказали — депутация, — продолжал он, отхлебнув полстакана вина и вытирая рот платком. — Вы думаете — пойдут пятьдесят
человек? Нет, идет пятьдесят тысяч, может быть — больше! Это, сударь мой, будет нечто вроде… крестового похода детей.
В общем это — Россия, и как-то странно
допустить, что такой России необходимы жандармские полковники, Любаша, Долганов, Маракуев,
люди, которых, кажется, не так волнует жизнь народа, как шум, поднятый марксистами, отрицающими самое понятие — народ.
— Скажите… Это — не в порядке дознания, — даю вам честное слово офицера! Это — русский
человек спрашивает тоже русского
человека… других мыслей, честного
человека. Вы
допускаете…?
— Суббота для
человека, а не
человек для субботы, — говорил он. — Каждый свободен жертвовать или не жертвовать собой. Если даже
допустить, что сознание определяется бытием, — это еще не определяет, что сознание согласуется с волею.
«Это ее назвал Усов бестолковой. Если она служит жандармам, то, наверное, из страха, запуганная каким-нибудь полковником Васильевым. Не из-за денег же? И не из мести
людям, которые командуют ею. Я
допускаю озлобление против Усовых, Властовых, Поярковых; она — не злая. Но ведь ничего еще не доказано против нее, — напомнил он себе, ударив кулаком по дивану. — Не доказано!»
Наблюдая за
человеком в соседней комнате, Самгин понимал, что
человек этот испытывает боль, и мысленно сближался с ним. Боль — это слабость, и, если сейчас, в минуту слабости, подойти к
человеку, может быть, он обнаружит с предельной ясностью ту силу, которая заставляет его жить волчьей жизнью бродяги. Невозможно, нелепо
допустить, чтоб эта сила почерпалась им из книг, от разума. Да, вот пойти к нему и откровенно, без многоточий поговорить с ним о нем, о себе. О Сомовой. Он кажется влюбленным в нее.
Он понимал, что на его глазах идея революции воплощается в реальные формы, что, может быть, завтра же, под окнами его комнаты,
люди начнут убивать друг друга, но он все-таки не хотел верить в это, не мог
допустить этого.
Софи не была вполне равнодушна к ухаживанию графа, но он благородный
человек, а она слишком хорошо воспитана, чтобы
допустить… ложный шаг… (фр.)]
Кормила Татьяна Марковна
людей сытно, плотно, до отвала, щами, кашей, по праздникам пирогами и бараниной; в Рождество жарили гусей и свиней; но нежностей в их столе и платье не
допускала, а давала, в виде милости, остатки от своего стола то той, то другой женщине.
А люди-то на нее удивляются: «Уж и как же это можно, чтоб от такого счастья отказываться!» И вот чем же он ее в конце покорил: «Все же он, говорит, самоубивец, и не младенец, а уже отрок, и по летам ко святому причастью его уже прямо
допустить нельзя было, а стало быть, все же он хотя бы некий ответ должен дать.
— Слушайте, вы… негодный вы
человек! — сказал я решительно. — Если я здесь сижу и слушаю и
допускаю говорить о таких лицах… и даже сам отвечаю, то вовсе не потому, что
допускаю вам это право. Я просто вижу какую-то подлость… И, во-первых, какие надежды может иметь князь на Катерину Николаевну?
Я прямо пришел в тюрьму князя. Я уже три дня как имел от Татьяны Павловны письмецо к смотрителю, и тот принял меня прекрасно. Не знаю, хороший ли он
человек, и это, я думаю, лишнее; но свидание мое с князем он
допустил и устроил в своей комнате, любезно уступив ее нам. Комната была как комната — обыкновенная комната на казенной квартире у чиновника известной руки, — это тоже, я думаю, лишнее описывать. Таким образом, с князем мы остались одни.
Смотритель острога был очень высокий и толстый, величественный
человек с усами и бакенбардами, загибающимися к углам рта. Он очень строго принял Нехлюдова и прямо объявил, что посторонним лицам свиданья без разрешенья начальника он
допустить не может. На замечание Нехлюдова о том, что его пускали и в столицах, смотритель отвечал...
Но под давлением жизненных условий он, правдивый
человек,
допустил маленькую ложь, состоящую в том, что сказал себе, что для того, чтобы утверждать то, что неразумное — неразумно, надо прежде изучить это неразумное. Это была маленькая ложь, но она-то завела его в ту большую ложь, в которой он завяз теперь.
Нельзя
допустить, чтобы
человек рассматривался как вещь или объект.
Без допущения этой активности духа в
человеке ничего нельзя понять в
человеке, нельзя даже
допустить его возможности.
Но оставить
человека в этой вере в непоколебимую прочность мещанского царства значило бы
допустить гибель
человека, смерть его души.
История, творящая ценности, по существу трагична и не
допускает никакой остановки на благополучии
людей.
Предлагаемому определению мистики подпадает и лжемистика, которая, по сознанию
людей, не
допускает существования Бога и Духа.
И неужели ты в самом деле мог
допустить хоть минуту, что и
людям будет под силу подобное искушение?
— И можешь ли ты
допустить идею, что
люди, для которых ты строишь, согласились бы сами принять свое счастие на неоправданной крови маленького замученного, а приняв, остаться навеки счастливыми?
К тому же страдание и страдание: унизительное страдание, унижающее меня, голод например, еще
допустит во мне мой благодетель, но чуть повыше страдание, за идею например, нет, он это в редких разве случаях
допустит, потому что он, например, посмотрит на меня и вдруг увидит, что у меня вовсе не то лицо, какое, по его фантазии, должно бы быть у
человека, страдающего за такую-то, например, идею.
Вот в эти-то мгновения он и любил, чтобы подле, поблизости, пожалуй хоть и не в той комнате, а во флигеле, был такой
человек, преданный, твердый, совсем не такой, как он, не развратный, который хотя бы все это совершающееся беспутство и видел и знал все тайны, но все же из преданности
допускал бы это все, не противился, главное — не укорял и ничем бы не грозил, ни в сем веке, ни в будущем; а в случае нужды так бы и защитил его, — от кого?
Каждого
человека до своей особы
допускал, и до всего охотник был.
— Правда, — отвечал я. — Только русские хунхузы ходят по одному, по два
человека и никогда не собираются такими большими шайками, как китайские. Русское правительство не
допускает до этого.
Они прыгали по тропе и близко
допускали к себе
человека, но, когда подбегали к ним собаки, с шумом поднимались с земли и садились на ближайшие кусты и деревья.
Тогда я понял, что он меня боится. Он никак не мог
допустить, что я мог быть один, и думал, что поблизости много
людей. Я знал, что если я выстрелю из винтовки, то пуля пройдет сквозь дерево, за которым спрятался бродяга, и убьет его. Но я тотчас же поймал себя на другой мысли: он уходил, он боится, и если я выстрелю, то совершу убийство. Я отошел еще немного и оглянулся. Чуть-чуть между деревьями мелькала его синяя одежда. У меня отлегло от сердца.
— Итак, эта теория, которой я не могу не
допустить, обрекает
людей на жизнь холодную, безжалостную, прозаичную?..
Она скажет: «скорее умру, чем — не то что потребую, не то что попрошу, — а скорее, чем
допущу, чтобы этот
человек сделал для меня что-нибудь, кроме того, что ему самому приятно; умру скорее, чем
допущу, чтобы он для меня стал к чему-нибудь принуждать себя, в чем-нибудь стеснять себя».
Неужели для того, чтоб избежать неважного и недолгого нарушения тишины собственной жизни,
допускать серьезный вред другому, не менее достойному
человеку?
— Как вам это не стыдно
допускать такой беспорядок? сколько раз вам говорил? уважение к месту теряется, — шваль всякая станет после этого содом делать. Вы потакаете слишком этим мошенникам. Это что за
человек? — спросил он обо мне.
— Я это больше для солдата и сделал, вы не знаете, что такое наш солдат — ни малейшего попущения не следует
допускать, но поверьте, я умею различать
людей — позвольте вас спросить, какой несчастный случай…
У большинства помещиков было принято за правило не
допускать браков между дворовыми
людьми. Говорилось прямо: раз вышла девка замуж — она уж не слуга; ей впору детей родить, а не господам служить. А иные к этому цинично прибавляли: на них, кобыл, и жеребцов не напасешься! С девки всегда спрашивалось больше, нежели с замужней женщины: и лишняя талька пряжи, и лишний вершок кружева, и т. д. Поэтому был прямой расчет, чтобы девичье целомудрие не нарушалось.
Вдруг откуда ни возьмись
человек, — какого он роду, бог его знает, — просит и его
допустить к трапезе.
Почему ж не пособить
человеку в таком горе? Дед объявил напрямик, что скорее даст он отрезать оселедец с собственной головы, чем
допустит черта понюхать собачьей мордой своей христианской души.
Впрочем, Иван Федорович, как уже имел я случай заметить прежде, был такой
человек, который не
допускал к себе скуки.
Я
допускаю существование оккультных сил в
человеке и оккультных явлений, еще не исследованных научно.
Вот тебе моя рука, назови меня тогда дрянным, бесчестным
человеком, если я
допущу до аукциона!
Земная жизнь
человека и человечества лишилась бы всякого религиозного смысла, если бы для каждого существа жизнь эта не была неповторяемым делом спасения, если
допустить возможность отложить дело спасения до новых форм существования (метемпсихоз) и перенести в другие миры.
О Сахалине, о здешней земле,
людях, деревьях, о климате говорят с презрительным смехом, отвращением и досадой, а в России всё прекрасно и упоительно; самая смелая мысль не может
допустить, чтобы в России могли быть несчастные
люди, так как жить где-нибудь в Тульской или Курской губернии, видеть каждый день избы, дышать русским воздухом само по себе есть уже высшее счастье.
В Казани я сделала первый привал,
На жестком диване уснула;
Из окон гостиницы видела бал
И, каюсь, глубоко вздохнула!
Я вспомнила: час или два с небольшим
Осталось до Нового года.
«Счастливые
люди! как весело им!
У них и покой, и свобода,
Танцуют, смеются!.. а мне не знавать
Веселья… я еду на муки!..»
Не надо бы мыслей таких
допускать,
Да молодость, молодость, внуки!